В настоящем разделе собраны прецедентные решения государственных судов - как арбитражных, так и общей юрисдикции, - связанные с третейским разбирательством. Собранные решения не являются «верными» или «ошибочными», они просто являются характерными в том смысле, в котором государственные суды формируют единый правовой подход к решению той или иной проблемы, связанной с третейским разбирательством. Поскольку судебная практика не стоит на месте, то сформированный единожды подход может впоследствии меняться, и различные практикообразующие судебные акты могут не только входить друг с другом в скрытый конфликт, но и открыто противоречить друг другу. Так или иначе, раздел носит в первую очередь практический характер, и существующая судебная практика государственных судов представляется в нём такой, какая она есть, без купюр или устранения внутренних противоречий.



ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОТ 22 ДЕКАБРЯ 2015 ГОДА ПО ДЕЛУ №А41-77961/2014
ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФАБУЛА ДЕЛА. В ходе разбирательства в третейском суде ответчик оспорил компетенцию третейского суда, ссылаясь на незаключенность третейского соглашения. Третейский суд вынес определение о наличии компетенции и рассмотрел спор. Ответчик в третейском разбирательстве заявил самостоятельный иск о признании третейского соглашения незаключенным в Арбитражный суд Московской области (дело №А41-77961/2014). Решением Арбитражного суда Московской области от 17.02.2015, оставленным без изменения постановлением Десятого арбитражного апелляционного суда от 23.06.2015, исковое требование удовлетворено. Постановлением Арбитражного суда Московского округа от 29.10.2015 решение от 29.10.2015 и постановление суда апелляционной инстанции от 23.06.2015 отменены, в удовлетворении иска отказано. Определением от 22.12.2015 Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного суда Российской Федерации поддержала выводы суда кассационной инстанции.

---

КОММЕНТАРИИ СПЕЦИАЛИСТА. Судебный акт комментирует Михаил Эдуардович Морозов, Председатель Правления Национальной Третейской Палаты, Председатель Сибирского Третейского Суда, старший преподаватель Новосибирского государственного университета.

М.Э.Морозов: Указанное дело интересно не столько тем, как был разрешен сам спор о заключенности третейского соглашения, сколько «замечаниями, сделанными по ходу» в судебных актах. Прежде всего, это касается главного вопроса – возможности обращения в арбитражный суд с самостоятельным иском о незаключенности третейского соглашения. Верховный суд РФ дает на него  утвердительный ответ. Более того, само предложение содержащее такую правовую позицию таково, что становится очевидно, никаких сомнений по этому вопросу нет.

Верховный суд Российской Федерации: «...В соответствии с нормами действующего законодательства требование о признании третейской оговорки недействительной может являться самостоятельным требованием, поскольку третейская оговорка имеет природу гражданско-правового договора...»

М.Э.Морозов: Из такой правовой позиции следует сразу несколько выводов. Во-первых, судебная система уже не в первый раз указывала, что  третейское соглашение имеет природу гражданско-правового договора, то есть предпочтение отдано материальной природе третейского соглашения. Это выглядит несколько странно с учетом того, что материальная теория третейского соглашения уже лет сто не имела своих сторонников, поскольку имеет существенные дефекты теоретического характера. ВАС РФ, который ранее формировал правовые позиции в этой сфере, имел по этому вопросу существенные колебания, и арбитражные суды в большей степени ориентировались на смешанную или же процессуальную теорию. ВС РФ, у которого гораздо меньший опыт в этих вопросах, никаких колебаний теоретического характера не испытывает, и выводы его отличаются большим градусом безапелляционности. Второй вывод состоит в том, что при оценке приоритета применения принципа «компетенции компетенции» (состоящий в том, что наличие компетенции должен оценивать сам третейский суд) и права на обращения с иском в государственный суд приоритет отдан последнему. Исходя из материальной теории это вполне логично: данная теория исхдит из того, что любой договор может быть оспорен в суде. Придерживаясь иных теорий третейского соглашения, соответствующий вопрос решается не столь однозначно, особенно в отношении того, кто должен рассматривать вопрос компетенции. Суть же спорного вопроса выявляется при анализе защищаемого интереса путем подачи такого требования. Обращает на себя внимание, что процессуальным интересом в обоих случаях является установление наличия у третейского суда компетенции на разрешение спора, в какую форму это не было бы облечено. Поскольку в данном случае вопрос о компетенции уже был разрешен третейским судом, то и оснований заявлять такой иск, собственно, нет. Любопытно, что кассационная инстанция приняла решение именно об отказе в иске, а не оставила без рассмотрения. Отсюда можно сделать вывод, что, указывая на ненадлежащий способ защиты права, иск рассмотрен по существу, а не сделан вывод об отсутствии права на рассмотрение подобного требования. К такому выводу арбитражный суд приходит на основании следующих рассуждений, изложенных ниже.

М.Э.Морозов: Данный вывод также является новеллой. До этого момента суды стояли на позиции, что обжалование определений о компетенции для внутренних судов законом не предусмотрено, а такая возможность есть только в отношении международных коммерческих арбитражей. Подобная позиция была обусловлена тем, что статья 235 АПК РФ применяется только в случаях, «если законом или международным договором» предусмотрено такое право. Однако, оно как раз нигде в отношении «внутренних» третейских судов не было предусмотрено, зато существовало в отношении МКА. Отсюда ВАС РФ всегда делал вывод об отсутствии возможности такого оспаривания. Видимо, теперь такая возможность появилась, поскольку ВС РФ, в отличие от ВАС РФ, не так щепетильно подходит к букве закона и не боится лишней работы. Сведя отдельные фрагменты выводов арбитражного суда в единую конструкцию, можно прийти к следующим выводам. 1. Оспаривать третейское соглашение и компетенцию третейского суда отдельным иском вполне допустимо. Это право имеет ограничение, если об отсутствии компетенции было заявлено в третейском суде, то надлежащим способом защиты права будет обжалование определения о компетенции. 2. Наличие права на иск, если этот вопрос не ставился перед третейским судом, остается открытым. Если бы ВС РФ расставил акценты несколько по-иному (например, указав на необходимость своевременно оспаривать компетенцию в третейском суде), тогда такой подход был бы не только справедлив, но и отвечал требованиям эффективности правосудия. Проявившаяся здесь половинчатость лишь запутала ситуацию.