Состоявшийся Совет по совершенствованию третейского разбирательства 4 апреля 2019 года отказал АНО «Центр арбитражного разбирательства» (Сибирский третейский суд) в выдаче рекомендации на получение разрешения на администрирование арбитража. Вот мои соображения как непосредственного участника данного события. То, что отказ в выдаче рекомендации был уже предрешен, для Минюста было известно заранее, поскольку значительная часть членов Совета проголосовала заочно до начала заседания. Соответственно, даже если бы все члены Совета единогласно проголосовали на заседании, голосов на выдачу разрешения все равно бы не хватило. Однако по какому основанию будет отказано, имеет принципиальное значение. Официальная позиция будет выражена Минюстом позднее, но по характеру вопросов ясно, что вероятнее всего, отказ будет мотивирован отсутствием репутации у заявителя. Поэтому, заседание оказалось весьма интересным с точки зрения поставленных вопросов для выяснения наличия этой репутации.
После того как я рассказал историю Сибирского третейского суда, начался этап вопросов. Первый вопрос задал Подшибякин Д.Н. (ТПП РФ), который сводился к тому, что, зайдя на сайт sts.arbitrage.ru, он обнаружил там рекламу ad hoc со стороны ПДАУ, хотя это запрещено законом. Признаться, вопрос поставил меня в затруднение, поскольку при вступлении поправок в силу, я убрал ссылки на ad hoc с сайта. Я ответил в том смысле, что я не рекламировал ad hoc, а лишь информировал стороны о наличии возможности передать спор на разрешение конкретному лицу. Как я выяснил уже после заседания, роковым основанием к выводу о рекламе, послужили две страницы сайта. Одна это новость годичной давности, где сообщалось, что разрешение на администрирование не получено и единственный вариант для сторон прибегнуть к арбитражу через ad hoc. Но при этом говорилось о том, что это дело сторон и арбитра, но уже не нас как институции. Видимо, нужно было исключать любое упоминание об ad hoc, каюсь, я этого не заметил. Любопытно то, что это нарушение было отмечено и разослано членам Совета ДО вступления поправок в силу. И уже тогда это квалифицировалось как нарушение закона! Поэтому даже если бы эти ссылки были убраны, с точки зрения Минюста нарушение уже состоялось. Вторая страница, на которую сослались, вообще не имела отношения к Сибирскому третейскому суду, а посвящена деятельности Национальной третейской палаты – то есть иной НКО, при которой был образован третейский суд. Там были рекомендации как сторонам заключать арбитражное соглашение, если они решат прибегнуть к ad hoc и ссылка на Типовые правила арбитража Национальной третейской палаты. То обстоятельство, что эта страница не имела отношения к заявителю, Минюст не заметил. Суммируя сказанное можно сделать вывод, что это был лишь предлог для отказа, но никак не основной аргумент. Если раньше Минюст указывал на недостатки на стадии проверки, то теперь уровень повысился и теперь это мнение Совета!
Второй блок вопросов задал Гальперин М.Л., (Минюст). Первая его часть меня так же озадачила. В чем отличие СТС от судов типа АТСМ (Кравцов). Предположить, что он не знает этой разницы я не могу, поэтому воспринял это как галантный способ демонизации заявителя, который не только допускает нарушения, но и сам непонятно почему возомнил себя порядочным. Хотел ответить, что разница такая же, как и у МКАС, но сдержался. Пояснил, что же я в их деятельности считал неприемлемым и почему не считаю их коллегами. Еще один вопрос от него же, где я останусь если ЦАР дадут право на осуществление функций ПДАУ, в нем или в РСПП (который открыл в Новосибирске отделение образованного при нем Арбитражного центра) где я являюсь председателем коллегии арбитров и нет ли тут конфликта интересов? Ответил, что вопрос конфликта интересов решать мне и РСПП. Если РСПП сочтет что конфликт существует, я сложу полномочия. Хотя не считаю, что такой гипотетический конфликт интересов хоть как-то меня порочит.
Далее настал черед вопросов от Чубарова В.В. (ТПП РФ)
Почему подавая заявление в ФАС о злоупотреблении полномочиями и созданием преград к допуску в сферу арбитража, ЦАР не упомянул РСПП как об участнике такого сговора? Ответ мой был в том, что нам была известна позиция ТПП и ИСА по вопросу о необходимости отказа в выдаче разрешений региональным НКО и о том, что должны остаться только крупные арбитражные институты. РСПП же в рамках реформы последовательно публично выступал за равенство в правовом регулировании и его представители не делали заявлений о необходимости полного искоренения региональных центров и их замены отделениями московских ПДАУ. Поэтому истцы не считали, что РСПП участвует в ограничении допуска в сферу арбитража. Чубаров меня поблагодарил за искренний ответ.
Следующий его вопрос был действительно серьезным и по существу. Если я собираюсь рассматривать споры в порядке МКА, то как я собираюсь это делать с составом арбитров такими делами не занимавшимися? Я считаю арбитров ЦАР равными ведущим мировым судьям? Тут я признал, что наша компетенция реально ниже чему мировых лидеров арбитража, но закон разрешает привлекать арбитров, не входящих в список. Нужно отдать должное серьезности вопроса. До тех пор пока разрешения на администрирование арбитража не предполагают градации на внутренний арбитраж и полную компетенцию во всех сферах, заявитель даже для незначительных споров должен соответствовать требованиям высочайших мировых стандартов.
Третий его вопрос мало касался арбитража как такового, а был направлен в область этики. Вы предъявляли иски в защиту своих прав, обвиняя в злоупотреблениях другие арбитражные учреждения. Есть какие-то моральные ограничения в защите прав? Насколько допустимо, оспаривать действия коллег по цеху? Мой ответ был в том духе, что не нахожу ничего плохого использовать права, предоставленные законом, а суд считаю самым уместным способом решения спора. Коль скоро, на мой взгляд, основания к иску были вполне реальными, а «коллеги по цеху» предпринимали меры по ограничению допуска в сферу арбитража иных лиц, не вижу ничего плохого в открытом озвучивании этих обстоятельств.
Последний вопрос задал Ибрагимов Р.С. (ОКЮР) и он касался количества рассматриваемых дел на несколько последних лет. Я дал пояснения о рассмотрении от 350 до 600 дел в год в основном в сфере бизнес оборота и без преобладания какого-либо одного истца в структуре споров.
Итог голосования весьма показателен 9 «за», 35 «против». Совет не признал за мной репутации по результатам голосования. Для членов Совета голосовавших заочно, этот вопрос был предрешен пояснениями Минюста. Моя же аргументации в расчет не могла быть принята по определению. Если посмотреть на суть решения, то получается, что 24 года безупречной работы оказались перечеркнуты одним фактом, который преподнесен как неоспоримый и свершившийся. Общеизвестный характер репутации Сибирского третейского суда в сфере арбитража, никак не помешал сделать вид, что ее просто не существовало. Чисто по-человечески я испытывал крайне смешанные чувства во время заседания. Некоторых членов Совета я знал лично, многие годы. Буквально пару лет назад они открыто признавали вклад Сибирского третейского суда в развитие арбитража. И вот теперь они с любопытством и некоторой печатью слушают мои попытки доказать, что я в принципе приличный человек. А еще через несколько минут делают вывод, что нет у меня репутации, да и видимо не было никогда.